Стихи Эдгара Аллана По, его страхи и надежды смешиваются с живыми картинами гениального художника и трагедией, унесший во время гражданской войны жизни его слуг и семьи, превратив гениальность в помешательство. Его картины становятся картой пережитых им страданий. Его дом превращается в галерею ужасов, способную открыть ворота в ад. Теперь зло ищет творца, способного оживить все эти создания тьмы, позволить им обрести плоть. Дом зовет в свою утробу великого писателя. Но зло не терпит отказа. Поколение за поколением дом ищет себе слуг, а его картинная галерея сводит людей с ума. Но рожденное отчаянием и болью потери зло не властно над потомком создавшего его художника. Девушка, в жилах которой течет кровь гениального художника, способна поставить точку в долгой кровавой истории дома своего предка и безумной картинной галереи, продолжающей рисовать себя, глотая души всех, кто имел неосторожность увидеть эти картины.

Жизнь была светлой, словно ожидаемое будущее замешкалось и его удалось догнать. Догнать Майклу и Гвен Харпер. Им обоим было чуть за тридцать. У обоих была своя жизнь и своя успешная работа, которая позволяла думать, что дальше жизнь будет только лучше. И дом… Особенно дом. Они выбрали его вместе. Белый, просторный, изящный, словно пришел из снов. И мебель… мебель в светлых тонах. Повсюду. Не хватало лишь детей, чтобы нарушить созданную стерильность, но Харперы не думали торопиться. По крайней мере, в ближайшие годы.

Письма. Пустые белые конверты для светлой жизни. Они начали приходить внезапно. Затем в них стали появляться странные, бессмысленные вырезки из газет. Фотографии… Фотографии Харперов. Майкла и Гвен. Вместе. Ночью. В постели. Лица расслаблены. Им снятся сны. Сны, в то время, когда рядом с ними стоит незнакомец и делает снимки. Один за другим. Ночь за ночью.

Июнь 1969. В то время как другие Doors разбирались с финансовыми вопросами, Джим работал над предполагаемым фильмом.

«Я пишу сценарий вместе с Майклом Макклюром, - говорил Джим Джерри Хопкинсу. – Он назывался «Adept» и базировался на одной из неопубликованных новелл Макклюра. Мы сидели на улице с новеллой и просто придумывали. Это была современная американская история, напоминавшая мне «Сокровища Сьерра-Мадре». Три парня в поисках эмоциональных сокровищ. Парень из Нью-Йорка по имени Николас. Его друг, Рурк, революционер и неокапиталист (кокаиновый дилер), и у них обоих длинные волосы… Они летят в Мексику и пересекаются с черным парнем по имени Дернер. Рискованное дельце приводит их в пустыню, где они встречают пограничника-полукровку, чтобы совершить сделку. Я не буду выдавать весь набросок. Сейчас мы ищем продюсера».

Старый «Мустанг» остановился, подняв облако пыли. Блэр вышла из машины. Если верить карте, то она находилась где-то в Нью-Мексико, хотя ей было, если честно, плевать, где она сейчас.

- Нужен бензин? – спросил ее старый индеец.

Он сидел на пороге магазина. В раках у него была старая винтовка. Один глаз прищурен, другой смотрит сквозь Блэр.

- Бензин и выпить, - сказала Блэр, закуривая.

Ее окружали старые двух этажные дома и унылая пустыня. Бесконечная пустыня.

- Бежите от кого-то? – спросил ее старый индеец.

Блэр не ответила, вспомнила хозяина «Мустанга», которого бросила день назад, поджала губы.

…Хопкинс выглядел удивленным, но Джим на полном серьезе гордился своим поколением. «Вот, посмотри на нас, - продолжал Джим, отстаивая свою точку зрения. – Мы удивительны, друг. В смысле, я имею в виду людей, которые гоняют на мотоциклах и имеют быстрые машины, достойную внимания одежду, которые не боятся говорить о себе правду, выражать себя. Молодежь. Так что, да, это кажется мне очень романтичным. Я рад жить в это время. Это потрясающе. Я думаю, мы будем хорошо выглядеть в глазах людей будущего, потому что происходит много перемен, с которыми мы справляемся в своем собственном стиле».

Сверхлюди держат древнего в подвале и выкачивают из него кровь, чтобы продлевать свою жизнь. Дети Наследия борются с дикой порослью, расплодившейся по всему миру. Слуги древних подвергаются нападкам со стороны охотников. Молодая власть мира тьмы уничтожает вампирские клубы… Новые персонажи и судьбы тесно переплетаются с жизнями героев первой книги, продолжая сюжет, затрагивая истории древних слуг, их жизнь в далеком прошлом: первые встречи с вендари и столетия скитаний под покровом ночи, храня тайну своего бессмертия и пытаясь не сойти с ума, утратив остатки человечности.

Они жили здесь от начала времен – дикие и кровожадные. Они убивали друг друга ради пищи. Но потом появились люди. Люди стали их пищей. Они – богами людей. Но когда людей стало много, им пришлось прятаться и скрываться, искать себе рабов, чтобы люди продолжали добывать им пищу, а они взамен дарили своим рабам бессмертие. Но бессмертие утомляет и сводит с ума. Бессмертие приносит одиночество. К тому же рано или поздно слуги начинают меняться, походить на хозяев. Это дает им новые способности, но забирает остатки человечности. Им остается либо умирать, поднимаясь на крыши домов, встречая рассвет, либо собираться в группы и питаться людьми, как это делают их хозяева. Есть еще третий путь – найти себе замену. Но очень сложно объяснить обычному человеку, что ты хочешь обменять бессмертие и неуязвимость на пару лет жизни, как простой человек.

Джим неуверенно рассказал о многих своих интересах:

Джим так же обоснованно говорил об истоках рок-н-ролла, как о смеси музыки чернокожих и блюза с пришедшей из Европы фолк-музыкой, которую он называл «заподно-вирджинские пьяные звуки». Когда его спросили о будущем, Джим в 1969 году интригующе предсказал появление техно-музыки, которое случится двадцать пять лет спустя: «Я представляю одного человека, окруженного множеством автоматической техники – записи, электронные установки, - поющего и говорящего, используя множество технологий».

Никто не знал, кто первым создал искусственный интеллект – четыре страны претендовали на это право, но по документам значилась пятая.

- Думаете, это сработает? – спросил корреспондент Лари Вудгейта – главного специалиста отдела исследований в Филадельфии.

Проект назывался «Пифагор» и был рассчитан на долгосрочное использование. Планировалось, что искусственный интеллект ускорит прогресс, используя предоставленную ему научную базу, используя уже имевшиеся открытия ученых, умножит их, создаст нужные для простых людей вещи, новые инструменты для врачей, поможет изобрести более дешевый и экологически чистый вид топлива…

Но проект не заработал. Ожидания остались ожиданиями. Искусственный интеллект работал без отдыха, но результаты этой работы сильно расходились с теми, которые были запланированы. Все открытия не подходили людям, не могли быть использованы ими. И.и. анализировал полученные данные и создавал то, что считал пригодным. Пригодным для себя…

Все, кто имел непосредственное отношение к Doors, окончательно спятили, узнав об отмене тура и огромных потерях выручки – кроме Джима Моррисона, у которого, казалось, камень упал с плеч. Случившееся лежало на его совести, но теперь он был свободен.

Джим собрал свои записные книжки и больше часа записывал на пленку поэмы и лирику в студии. Монтажером был Джон Хэйни – с начала года главный инженер по звуку в «Electra». Результатом этой сессии стали сорок произнесенных Моррисоном поэм, некоторые из них («Bird of Prey», «Under Waterfall», «Orange county») были исполнены Джимом а капелла, как если бы музыкальный аккомпанемент должны были записать позднее. Джим говорил, монотонно декламировал, пел кристально колокольным баритоном, читал записные книжки, соблюдая тщательно продуманный ритм, как если бы он репетировал это прежде, отшлифовывая до идеала. Некоторые предполагают, что те записи подразумевалось опубликовать, если Джим отправится в тюрьму за концерт в Майами. Части тех поэм в конце концов были адаптированы для использования участниками Doors, чтобы поддерживать образ Джима и после его смерти. Поэты и критики, слышавшие эти фантастические записанные на пленку эксперименты, соглашаются, что Джим разрабатывал новую американскую поэзию, созданную на очень высоком уровне, об успехе которой в печатной форме можно не беспокоиться.