Последнее шоу Doors в «Проклятом 1968-ом» состоялось 14 декабря на расположенной в Инглвуде крытой арене «Los Angeles Forum».

Когда группа, наконец, снизошла до «Light My Fire», зрители ожили, подняли горящие зажигалки в знак почтения. Doors исполняли песню так, словно от этого зависела их жизнь, и бурные овации отблагодарили их за это, когда песня закончилась.

Затем наступила пауза. Джим сел, свесив ноги со сцены, и начал задавать вопросы подросткам в первых рядах: резко, с издевкой, чего они в действительности и хотели. Многие из них сказали, что хотят услышать «Light My Fire» еще раз.

К удивлению публики Джим неожиданно сказал: «Ну что, все собрались? Церемония вот-вот начнется». Он закончил концерт в «Forum» альтернативной версией «Celebration of the Lizard». Двадцать пять минут спустя, когда Джим затянул секцию «Palace of Exile», Денсмор, Кригер и Манзарек покинули сцену. Джим закончил долгую поэму – «Завтра мы придем в мои родные земли/Я хочу быть готовым к этому» - и ушел. Зал молчал.

Оваций не было, и не было выхода на бис. Восемнадцать тысяч подростков смотрели на пустую сцену. В зале загорелся свет. Послышался озадаченный шепот.

После выступления, когда парковка опустела, Джим вышел в ночь и начал гонять по площадке консервную банку с Памелой и особым гостем – его младшим братом, Энди Моррисоном.

К рождеству 1968 года открылся бутик Памелы Курсон «Themis», названный в честь римской богини правосудия. Никто особенно не верил, что деньги Джима вложены в этот магазин, украшенный благородными породами дерева, тонким шелком, марокканской драпировкой и павлиньими перьями на стенах. Проходя в «Themis», покидая слепящее калифорнийское солнце, покупатели должны были привыкать к гротескному свету ароматических свечей. «Themis» был заведомо дорогим и ультра-модным, на голову впереди своего времени. Счетовод Doors позднее предполагал, что Джим вложил четверть миллиона долларов в бутик, который стал модной точкой Лос-Анджелеса в конце шестидесятых, но никогда не приносил прибылей.

Послания. Послания в чужом мире. Враждебном мире. Письма. Звонки. Слова, что не один. Что есть кто-то, как ты – чужак, история, пережиток прошлого в мире будущего… Джонатан Вудворт услышал этот глас, когда ему было 35. Даже не глас – крик. Крик о помощи. В телефонных звонках, письмах, снах… Особенно во снах, потому что в последние годы Вудворт не видел снов. Таблетки, которые ему давали, обещали полное исцеление, обещали, что он станет частью общества, системы, но… но таблетки не помогли…

Девятнадцатилетняя девушка, По Спэрроу, находилась примерно в десяти рядах от сцены. Позднее она вспоминала:

«Внезапно, непреодолимая сила перенесла меня к Джиму. Он сидел ссутулившись, локти на коленях, подпирая голову. Я нервно сжала фотоаппарат, остановившись в трех футах (около метра) от него. Пот капал у него с волос, тек по кожаным брюкам. Медленно он поднял голову… Я была в ужасе. Передо мной было лицо совершенно истощенного, сбитого с толку мужчины/ребенка. Мне хотелось убаюкать его, утешить… Мгновение он смотрел на меня, заставляя время остановиться – слабый, уязвимый, гравируя боль прямиком на кору моего головного мозга».

«Затем он изменился, подвергся преобразованиям так быстро, что меня тут же отбросило назад. Он улыбался, произносил высокопарные слова, которые я не могла разобрать за царившим гвалтом. Но это было неважно, потому что Джими был мертв, а его место занял Король Ящериц. Я помню, как шок накатывал волнами, быстро заполняя меня, не позволяя отвести взгляд. Концерт закончился и стерся из памяти. Я не помню, как вернулась домой».

Роман "КвазаРазмерность. Книга первая" вошёл в пятерку финалистов конкурса романов серии ЛитРПГ, проводимого совместно издательством ЭКСМО и порталом фантастики Фан-бук.

Очень далекое будущее. Двухуровневое восприятие реальности, где жизнь разделена на мир Материи и мир Энергии. Молодой создатель революционной игровой площадки оказывается в центре заговора конкурентов, желающих прибрать к рукам его проект. Подставив отца главного героя, конкуренты требуют вернуть огромный фиктивный долг, погасить который можно лишь продав перспективную игровую площадку, но вместо этого главный герой, его брат и девушка, втянутая волею судьбы в неприятности, решают принять участие в игровых порталах конкурирующих фирм, чтобы, «сорвав банк», рассчитаться с кредиторами.

«Они жили еще до людей – дикие и кровожадные. Они убивали друг друга ради пищи. Но потом появились люди. Люди стали их пищей. Они – богами людей. Но когда людей стало много, им пришлось прятаться и скрываться, искать себе рабов, чтобы люди продолжали добывать им пищу, а они взамен дарили своим рабам бессмертие. Но бессмертие утомляет и сводит с ума. Бессмертие приносит одиночество. К тому же рано или поздно слуги начинают меняться, походить на своих хозяев. Это дает им новые способности, но забирает остатки человечности. Им остается либо умирать, поднимаясь на крыши домов, встречая рассвет, либо собираться в группы и питаться людьми, как это делают их хозяева. Есть еще третий путь – найти себе замену. Но очень сложно объяснить обычному человеку, что ты хочешь обменять свое бессмертие и неуязвимость на пару лет жизни, как простой человек».

«Мне нравился Джим, - говорил позднее Макклур, давая интервью Фрэнку Лисиандро. – Мне нравился его ум. Его стиль, динамика. Он был неплохо интегрирован в человеческое общество как телесно, так и духовно. В нем можно было разглядеть поэта».

Макклур остановился с Джимом и Памелой в Бельгрейвии, и как-то вечером Пэм преднамеренно оставила стопку поэм Джима на столе, чтобы Макклур мог посмотреть их. Майкл пробежал глазами по текстам. Стихи впечатлили его. Утром Джим разозлился за это на Памелу и сказал Макклуру, что поэмы частные, не для публикации.

Макклюр: «Он боялся, что его стихи станут хвалить, потому что он рок-звезда, а серьезные люди не воспримут их. Поэтому я предложил ему, напечатать эти поэмы в частном порядке… Они тронули меня. Чудесная первая книга. Я не видел «The Lords». Я видел «The New Creatures»… книгу, которая была поэзией имажизма (имажисты выступали против искусственности и сентиментальности традиционной поэзии) с налетом елизаветинской драмы семнадцатого века и крупицей классической мифологии.

Ким перестала говорить, когда ей исполнилось шесть. Перестала потому что поняла – с ней что-то не так. Сначала мать и отец, затем приемные семьи… Что-то не так с ее голосом. Люди слушают ее, понимают, но затем… затем с ними что-то происходит. Что-то странное. Доктор Берг сказал, что все дело в ее голосе. Ким запомнила лишь, что он говорил что-то об ультразвуке. Остальное стерлось, осталось в прошлом. Как и сам доктор Берг, от которого она сбежала спустя три года после того, как начались эксперименты – жить в камере, говорить через специальное устройство. Ким видела людей в военной форме. Они смотрели на нее, как на оружие, не как на человека. Они обучали ее с помощью специальных видео курсов, кормили в пустой столовой и наблюдали двадцать четыре часа в сутки.

Они жили еще до людей – дикие и кровожадные. Они убивали друг друга ради пищи. Но потом появились люди. Люди стали их пищей. Они – богами людей. Но когда людей стало много, им пришлось прятаться и скрываться, искать себе рабов, чтобы люди продолжали добывать им пищу, а они взамен дарили своим рабам бессмертие. Но бессмертие утомляет и сводит с ума. Бессмертие приносит одиночество. К тому же рано или поздно слуги начинают меняться, походить на своих хозяев. Это дает им новые способности, но забирает остатки человечности. Им остается либо умирать, поднимаясь на крыши домов, встречая рассвет, либо собираться в группы и питаться людьми, как это делают их хозяева. Есть еще третий путь – найти себе замену. Но очень сложно объяснить обычному человеку, что ты хочешь обменять свое бессмертие и неуязвимость на пару лет жизни, как простой человек.

Все было чужим. Абсолютно все. Даже деньги, ради которых Стивен Джексон приехал в Данию… Ведущий инженер, Копенгаген, глава отдела – все какое-то смазанное, ненужное, как шлюха Инге, к которой посоветовал сходить коллега Уве Оулесс. Высокая, стройная с черными длинными волосами, шелковыми, прямыми. Глаза светлые, как небо. Кожа смуглая с искусственным загаром. И ни одного слова на английском.

Джексон проходит в спальню, пытаясь вспомнить, какие шутки об этом доме отпускал Оулесс – ничего. Только тьма. Далекий голос Инге. Или просто голос? Чужой голос. Голос где-то рядом. Много голосов. Забор из частокола. Ведьмы за забором. Ведьмы с картины, которую купила жена в гостиную. Ведьмы, которые смотрят на Джексона. Он чувствует запах еды, костра, навоза. Пытается двигаться, но не может. Пытается говорить, но язык не подчиняется ему. Где-то далеко снова слышится голос Инге. Голос реальности. Возвращаются запахи. Запахи реальности. Возвращаются чувства. Чувства реальности. Джексон поднимается с кровати, начинает одеваться. Инге улыбается ему, предлагает что-то еще. Джексон не понимает. Перед глазами все еще мелькают ведьмы за частоколом…