Джим решительно хотел стать поэтом. Его стихи перепечатала Кэти Лисиандро – секретарь группы. Майкл Макклюр предложил Джиму опубликовать его стихи не официально, ограниченным тиражом.

Примерно в то время, в конце июля Джим попытался уйти из Doors. Он пробовал возобновить отношения с Пэм, но она настаивала, что если он хочет снова быть с ней, то сначала должен порвать с Doors. Джим понимал, что уходить из группы – безумие, но он был физически и морально измотан. В записной книжке Джим писал, что чувствует, как начинает угасать его дух, и это пугает его. Друзья заметили, что он стал меньше смеяться.

Как-то раз он пришел в офис, сел тихо на диван и какое-то время смотрел на Рэя, потом сказал:

«Рэй, я хочу уйти».

Манзарек увидел, как рушится его мир. Наконец, пряча приступ паники, он сумел спросить: «Почему?»

«Я просто больше не могу выносить это»

Рэй сказал, что не понимает, о чем речь. Он думал, что все хорошо. Пришла секретарша и дала Джиму холодное пиво. Рэй отметил, что Джим выглядит усталым. Смертельно усталым.

«Говорю тебе, Рэй. Я больше не могу так».

Остров был крохотным, отделенным ото всего мира. Остров, на котором жил Илайджа Вайтхаус. Иногда он хотел уехать, хотел перебраться на материк, но здесь у него был дом, а что у него было на материке? Мечты? Надежды? Нет. Илайджа не мог, да и не хотел уезжать. А картины… Картины можно было писать и здесь.

Когда они оставили Андеру и ушли в подпространство, земля все еще продолжала содрогаться. Глиняная пустошь трещала по швам, раскалывалась.

- Почему ты не хочешь признать свое поражение? – кричал Юругу своему богу. Своему отцу. Но бог не мог проиграть. Не хотел.

Амма буйствовал, и весь мир содрогался от нескончаемых вибраций. И в этих вибрациях начинала зарождаться новая жизнь. Кристалл По, принесенный сюда Полин. Он вибрировал, вбирал в себя энергию машины Амма, продолжая раскаляться, и в этом огне начиналась новая жизнь, от которой старый мир еще сильнее начинал трещать по швам. Люди прятались в страхе в своих жилищах. Рушились скалы, просыпались вулканы, в океанах поднимались гигантские волны, реки выходили из своих берегов. Даже озеро Левин и то забурлило, не желая мириться с происходящим. Старый осьминог выбрался на сушу и теперь испуганно оглядывался по сторонам.

В ту ночь, когда Флавин и Габу оставили Андеру, она была одна. «Сердцу нужна любовь. Телу нужна страсть», - думала Джо. Она приняла ванну, сменила постельное белье. Когда часы пробили полночь, Джо открыла двери и окна. Она лежала на кровати и ждала своего любовника. Свет был выключен. Ее тело пахло жасмином. Хершу всегда нравился этот запах. Хершу, которого она знала с детства. Знала с того дня, когда монстр убил ее родителей, и она стояла среди разбросанных по комнате внутренностей и частей тел и пыталась заплакать. Монстр смотрел ей в глаза, и из его рта текла слюна. Джо была напугана. Джо было двенадцать, и она почему-то думала о своем тринадцатом дне рождении, которое, возможно, никогда не настанет. Тогда-то и появился Херш. Он спас ее. Унес на крышу небоскреба. Ветер был слишком сильным, и Джо казалось, что он обязательно подхватит ее и швырнет вниз, но она не боялась. В эту ночь, в своем доме, смерть была слишком близко, чтобы сейчас бояться чего-то неосязаемого. У смерти было лицо. У ветра были лишь стороны света. Джо взяла Херша за руку. Он не был героем. И не был монстром. Он родился на стыке. Его отцом был герой. Его матерью – монстр. Вечный одиночка. Безумная амальгама генетических мутаций, выведенных в специальных лабораториях, но нашедших друг друга в естественной среде обитания. Таким был дитя ночи и пасынок света. Джо видела, как меняются его формы. Бесконечная деформация. От идеально-прекрасных до уродливо-отталкивающих. То он герой. То он монстр. То он просто человек, то снова монстр.

Мик Джагер понятия не имел, как проводить концерты на американских аренах. Тито Бернс предложил ему слетать в Los Angeles и посмотреть, как Doors справится с выступлением перед десятитысячной аудиторией в «Hollywood Bowl» 5 июля.

Две рок-звезды никогда не встречались прежде. Джагер был на пять месяцев старше Джима и находился в ранге звезды на три года дольше. Джим встал и пожал Мику руку, затем вернулся в кровать, отдыхая перед вечерним концертом в «Hollywood Bowl».

Мик спросил Джима, не медитирует ли он перед шоу.

Джим посмотрел на него как на безумца: «Медитирую? Нет, чувак. Этим занимаются Робби и Джон».

Дженсен позднее говорил Фрэнку Лисиандро: «Они разговаривали о танцах на сцене. Мик говорил, что его смущают танцы Джима. Он говорил, что единственная вещь, которую он не может делать – танцевать. И Джим и Мик соболезновали, что крайне сложно чувствовать себя комфортно и уместно, когда нужно танцевать на сцене. Больше зрителей, больше рабочего пространства и больше сложностей установить связь с публикой. Все должно быть чрезмерно раздутым. Джим сказал Мику: «Если ты падаешь, чувак, то падаешь на самом деле».

«Они рассмеялись над тем, каким пафосным и громадным все было. Они выросли на звездах кино и героях дикого запада, а сейчас вдруг сами стали центром этого мира. Они оба были ребячливо-застенчивыми в отношении своей славы. И было хорошо видно, что они уважают таланты друг друга».

На Фан-буке выложена глава 15 "КвазаРазмерности".

Очень далекое будущее. Двухуровневое восприятие реальности, где жизнь разделена на мир Материи и мир Энергии. Молодой создатель революционной игровой площадки оказывается в центре заговора конкурентов, желающих прибрать к рукам его проект. Подставив отца главного героя, конкуренты требуют вернуть огромный фиктивный долг, погасить который можно лишь продав перспективную игровую площадку, но вместо этого главный герой, его брат и девушка, втянутая волею судьбы в неприятности, решают принять участие в игровых порталах конкурирующих фирм, чтобы, «сорвав банк», рассчитаться с кредиторами.

- Ты нашел Йазиги? – спросил у Латияла Амма.

И голос бога был подобен грому, а гнев – молниям. Так, по крайней мере, показалось Латиялу - этому большому ребенку, этому невинному убийце.

- Отвечай! – потребовал Амма, но Латиял молчал. Он умел убивать – бездумно, без сожалений и раскаяния, но он не был умен.

Хитрость, интриги, обман – все это было уделом Юругу. Он заметал следы, поражал своей изворотливостью.

- Глупец! – громыхнул Амма, но Латиял не знал, что такое страх.

За долгие тысячелетия он научился лишь одному – видеть цель, на которую указывал ему Амма. Сейчас эта цель находилась на планете Рох. Ромул, Найдо, мастер По. Какую игру на этот раз затеял Юругу? Латиял не станет задавать вопросов. На любую хитрость у него найдется своя хитрость – острый топор и инстинкт убийцы. Но Латиял не смог никого отыскать на древней планете. Он убивал гномов до тех пор, пока они не рассказали ему о том, что человек с камерой-глазом увел Ромула и Найдо в странный туман. И все.

«Большинство песен вначале, которые принадлежали мне и Робби, до того, как попадали в студию, уже имели идею, слова, мелодию. Но затем вся аранжировка, весь процесс создания стали проходить вечер за вечером, день за днем во время репетиций или в клубах. Мы превратились в концертную группу, альбомную группу, подписали контракт на выпуск большого количества альбомов за год, большого количества песен каждые шесть месяцев, но это было невозможно – поддерживать подобный стихийный, естественный, генеративный процесс. Мы вообще должны были создавать песни в студии. (Сейчас) Робби или я просто приходим в студию и песня уже скомбинирована у нас в голове, над ней не нужно долго работать».

«Думаю ли я, что мое творчество ухудшилось? Да. Думаю. Если бы мы не занимались ничем другим, кроме записи музыки, то это было бы приемлемо. Но у нас есть и другие обязанности, поэтому времени не хватает».

_____________

Джим: «Внутренний мир любого писателя подобен психологии вуайериста. Журналисты-писатели никогда не разговаривают о себе, как другие, обычные люди. Они абсорбируют окружающий мир подобно губке и никогда не разговаривают о собственных чувствах… Спорим, в мозгах шестнадцатилетней цыпочки чувств больше, чем в тебе и твоей сигарете. Некоторые из писем, что приходят в те фанатские журналы, действительно одинокие, глубокие и открытые. Я не читал много писем, но некоторые потрясли меня. Реально открытые, искренние».

- Мастер По! – прошептала Плиора, растягивая свои губы в странной, непонятной улыбке.

Он вздрогнул, обернулся, словно смог услышать свое имя. Имя, данное ему в другой жизни. Далекой жизни, которую забрал Латиял, разрубив его тело вдоль пояса одним сильным ударом. После уже была другая жизнь – мертвая, холодная, как глаза женщины, вернувшей его из вечного сна. Глаза Плиоры - слуги самого дьявола, как думал мастер По. Пытался думать, потому что все вокруг стало подобно сну, где есть лишь инстинкты и цель…

- Найди Вишвакарнака, - сказала Плиора.

Дверь в подпространство была открыта. Дверь в туман. Дверь в самые темные глубины его сердца, о которых он при жизни надеялся никогда не узнать. Дверь в отчаяние, голод. Особенно в голод. Разрубленный желудок не мог насытиться, поэтому мастер По ел все, что попадалось ему под руку, а когда не мог ничего найти, то ел самого себя. Свои ноги, которые тащил за собой. Свои внутренности. Свой язык.

- Удивлен, как ты вообще добрался до меня, - сказал ему Вишвакарнак.

Он уложил на стол то, что осталось от мастера, долго смотрел на него, затем пилил, резал, сшивал, впаивал микрочипы и вкручивал в кости болты, чтобы микросхемы могли держаться. Он заменил мастеру один глаз, использовав старую, но еще рабочую камеру.

- Теперь попробуй подняться, - велел он мастеру.

На Фан-буке выложена глава 14 "КвазаРазмерности".

Очень далекое будущее. Двухуровневое восприятие реальности, где жизнь разделена на мир Материи и мир Энергии. Молодой создатель революционной игровой площадки оказывается в центре заговора конкурентов, желающих прибрать к рукам его проект. Подставив отца главного героя, конкуренты требуют вернуть огромный фиктивный долг, погасить который можно лишь продав перспективную игровую площадку, но вместо этого главный герой, его брат и девушка, втянутая волею судьбы в неприятности, решают принять участие в игровых порталах конкурирующих фирм, чтобы, «сорвав банк», рассчитаться с кредиторами.