Мэтью Блисс никогда не боялся змей, по крайней мере, никогда не замечал за собой этого страха… Никогда прежде. До этого дня… Сегодня змея пугала его. Черная, скользкая. Змея в загородном доме Софии Спидмэн – девушке, в которую он был влюблен последние полгода. Они встречались обычно вечерами в субботу. Ему почти сорок, ей – чуть за тридцать. Встречались сначала, как друзья, затем, как любовники на одну ночь в отеле, и наконец как зрелая пара, готовая к серьезным отношениям. Именно ради этих серьезных отношений они сделали перерыв. Дали возможность друг другу все обдумать, а затем встретились в кафе, где познакомились впервые.

- А я думала, ты не придешь, - призналась София.

- Я тоже так думал, но о тебе, - улыбнулся Блисс.

Они выпили по бокалу вина. Молча, в напряжении.

- К тебе или ко мне? – спросила София.

- Что? – растерялся Блисс.

- Я думала, мы решили, что с отелями пора кончать?

- Да…

- Значит, ко мне.

София встала из-за стола и взяла его за руку.

Ночью все звуки становятся четче. Скелет мира, громыхающий костями днем, стихает, погружается в сон. Бег жизни замедляется, уходит в тень, уступая место чему-то новому. Просыпаются фантазии, страхи. Полиэтиленовый пакет, подхваченный ветром, проносится над головой, словно гигантская птица, которая рыщет повсюду в поисках жертвы. Листья шелестят в кронах деревьев. В темноте оживают тени. Они крадутся вдоль пустынных улиц, перешептываются во мраке газонов и цветочных клумб, оживают, выбегают черными кошками под свет желтых одиноких фонарей, которые гаснут, когда ты подходишь к ним достаточно близко. И вокруг снова тьма, искрящаяся призрачным светом. Вокруг ночь, но если прислушаться, то можно различить тысячи звуков нового мира, который не существует днем и оживает лишь после заката, распускаясь черным бутоном дивного цветка. Видишь его? Наклонись и сорви. Вдохни запах страха, безумия, вымысла. Закрой глаза и позволь новому миру проникнуть в тебя, стать твоей частью. Не сопротивляйся – ночь сильнее нас всех. И как быстро бы мы не бежали, она все равно будет преследовать нас эхом приближающихся шагов. Наших шагов. Но мы уже не понимаем этого. Страх парализовал мысли, безумие разбавило кровь. И мы можем только бежать, надеясь, что скоро настанет спасительное утро. Бежать в молочный рассвет… Но ночь только началась…

Расскажи, пожалуйста, нашим читателям о себе: где живёшь, чем занимаешься, что интересного в жизни произошло за последние годы?

- Год назад переехал в Питер. Почти не пишу, если сравнивать с предыдущими темпами (2-3 месяца - книга). Недавно познакомился с главным редактором АСТ Александром Прокоповичем. Посмотрел, так сказать, на жизнь издательства изнутри и понял –если продолжу общаться с этими ребятами, то вообще брошу писать. Ничего личного – просто для меня литература всегда была некой формой магии, а никак не бизнесом. Понимаю, что издательству нужно зарабатывать, но пусть хотя бы писателям не выносят этим мозг – мы ведь не хот-догами в Макдональдсе торгуем. Хотя на продаже хот-догов заработаешь намного больше, чем на написании книг.

Недавно брат жены узнал, сколько платят автору, и долго удивлялся, зачем тогда вообще кто-то пишет книги. Не буду говорить за других, но я точно пишу не ради денег: появляется какая-то идея, и пока не превратишь ее в рассказ/новеллу/роман, не выходит из головы.

Как ты пришёл в этот удивительный и непростой мир литературы? Что стало катализатором процесса превращения обычного человека в писателя? Ну, и расскажи подробнее о своих успехах на этом поприще: чего достиг, где публиковался, чем можешь похвастаться?

Кейт Макбрайд не знала, как это случилось. Вот она едет на машине по Касл-авеню, на заднем сиденье смеется дочь, забавляясь над какой-то песней по радио, а вот ее уже везут в больницу. Рядом стоит врач. Голова кружится.

- Где моя дочь? – спрашивает Кейт, но никто не отвечает. – Где моя…

Она замолкает, потому что начинает действовать сильное успокоительное. Шум сирены стихает. Она медленно засыпает. Ей снится дочь, снится их дом.

- Где Кортни? – спрашивает Кейт уже в больнице.

Медсестра молчит, отводит глаза.

- Нет, - Кейт недоверчиво качает головой. – Я не верю, - она пытается подняться.

Медсестра выскальзывает из палаты, зовет доктора.

- Да не нужно мне это успокоительное! – кричит Кейт, вырываясь из крепких рук доктора. – Не нужно…

Она вышла из больницы спустя две недели. Сломанные ребра болели, но Кейт не замечала этого. Мир стал чужим, враждебным. Мир, где все напоминало о маленькой Кортни, которая, казалось, все еще смеется на заднем сиденье ее «Хонды». Но смех приходит из прошлого и сводит с ума. Вот здесь они сидели с ней на скамейке. Вот здесь девочка упала и разбила колени. Вот здесь они покупали сладкую вату. А здесь…

Ромула, Плиору и Найдо не вызывали на совет института Рашилай, решавший их судьбу. Не вызвали и мастера По, обвиняемого в халатности, давшей ученикам возможность пробраться в Подпространство и прочитать заклинание вызова душ. Приговор был оглашен заочно. Детали приговора обвиняемым не были оглашены, но с каждого взяли клятвы и письменные заявления, что они принимают любое наказание, вынесенное им советом.

Все шептались об исключении провинившихся. Никто не думал о железной дороге в Подпространстве, объединившей миры изученной плоскости. И уж тем более никто не мог предположить, что гордые гартриды, дабы подчеркнуть свою дружбу с чужаками, начнут строить на Андере новый институт Рашилайи. Разумеется, мало кто хотел добровольно отправляться в чужой и невежественный мир. Новому проекту нужны были специалисты и талантливые ученики, способные подавать пример. Для привлечения таковых организаторы решили использовать нестандартный методы.

Ее звали Микела – девушку копа, девушку Чарли. Он хотел бы запомнить только хорошее, но вопреки желанию помнил только, как она погибла, пропала. Все остальное смазывалось, покрывалось туманом. Все то, что было между ними. Оставался лишь последний вызов…

Чарли журналист и пишет статью для газеты о полиции. Они с Микелой патрулируют улицы. Начальник участка Джейк Эриксон знает, что они встречаются, но надеется, что от этого статья станет только лучше. Чарли тоже надеется. Едет по улице, сидя на месте пассажира, смотрит на Микелу и надеется, что у них все получится. Потому что он не хочет терять ее. Ему нравятся темные глаза Микелы, волосы, загорелая кожа… Он еще продолжает строить планы, когда приходит вызов по рации о раненых офицерах. Микела не должна ехать, не должна везти туда Чарли, но она ближе всех… Гудят сирены, скрипит резина… Они останавливаются возле старой многоэтажки.

На первый взгляд дверь выглядела самой обыкновенной, и Ромул засомневался, что, миновав последнюю ловушку, выбрал правильное направление. Да и кто сказал, что препятствий будет всего три?! Плиора, способная видеть ловушки, не смогла последовать за ним. Что если сейчас перед ним очередная хитрость, созданная наставниками, чтобы задержать непрошенных гостей?

- А какой у меня есть выбор? – тяжело вздохнул Ромул, достал ключ и вставил в замочную скважину.

Механизм скрипнул. Щелкнули замки и дверь начала открываться. Тут же в образовавшуюся щель заструился туман. Ромул замер, заставляя себя не сбежать. Приоткрыл дверь чуть шире, заглядывая в образовавшуюся щель, но ничего не заметил, лишь густого тумана, просочившегося из Подпространства, стало больше.

- Ладно, - вздохнул Ромул. – Я ведь гартрид. Чего мне бояться?

Он зажмурился и переступил порог. Густой туман пробрался под одежду. Карты из старых книг, следование которым может привести к мастеру ремесел, сразу как-то вылетели из головы. Куда идти? Какое направление выбрать?

В кабинете мастера По было тихо, если не считать бурлящих растворов в многочисленных колбах, установленных на массивном столе у противоположной от окна стены. Плиора прикрыла за собой дверь и замерла, переводя дыхание. Она волнение, но причиной было не проникновение в кабинет мастера По, а появление новых друзей в лице Найдо и Ромула. К последнему Плиора испытывала особенную симпатию, потому что он мог потерять родителей, как она. Только ради этого стоило рискнуть, проникнув к мастеру Па, хотя завести первых друзей на Рохе было тоже волнительно.

Мало кто из учеников школы при институте Рашилайи могли похвастаться тем, что заходили в эту комнату. Правда Плиора бывала здесь довольно часто, потому что мастер взял на себя обязанности ее опекуна. Иногда он приводил сюда потерявшую родителей детей с Андеры и, усаживая за свой рабочий стол – не тот, что был захламлен колбами и пробирками с бурлящим зельем, а тот, что стоял у большого окна – и позволял ей в тишине делать домашнее задание, потому что в школьном общежитие, особенно в последнее время, не проходило и часа, чтобы кто-то не начал цепляться к грязнокровке.

Грэг Белами был сказочно богат. Он держал в своих руках все: деньги, любовь, дружбу, власть. Особенно власть. Контроль. Подчинение. Мир вращался по его воле. Так, казалось, Белами до тех пор, пока не пришли первые неудачи. Жизнь обиделась и дала ему пощечину. Белами долго растерянно смотрел по сторонам, но так и не понял, что случилось. Но движение мира вокруг него замедлилось. Центр сместился куда-то в сторону, к другому сильному человеку.

Какое-то время Белами пытался бороться, но чем дольше продолжалась эта борьба, тем сильнее становилось чувство утраты. Власть утекала у него из рук. Власть, которая никогда не может принадлежать кому-то одному. Эти мысли стали сводить Белами с ума. Власть стала ассоциироваться у него с неверной женщиной. Больше. С женщиной, которая обманула сотни любовников, пообещав им всю себя, но в итоге забрала их веру, деньги, молодость. Такой вот была власть. И Белами чувствовал себя обманутым, брошенным, отверженным.

Мало кто знал, что в действительности произошло в хижине мастера ремесел, но Августина действительно пошла на поправку после этого визита. В лагере относились к чудесному спасению с явной опаской, так что работу в Подпространстве пришлось закончить, вернувшись на родной Рох. Во всей этой кутерьме Мьюз и Августина совершенно забыли известить школьный совет, где учился их сын, что беда миновала. Так что маленькому Ромулу продолжали выражать соболезнования до тех пор, пока родители не спохватились и не связались с ним, чтобы успокоить. Впрочем, раньше они все равно не смогли бы этого сделать, так как связи из Подпространства с внешними мирами не было.

Магические кристаллы саддук обеспечивали передачу изображения и звука. Ромул смотрел на улыбающихся родителей и не понимал, почему плачет. Хотя, если быть честным, то улыбки Мьюза и Августины были фальшивыми. Чудесное спасение стоило им не только работы, но и спокойной жизни.