Как бы настойчиво нас ни убеждали, какие бы догмы ни вбивали в сознание, люди все равно остаются людьми. Мы не можем стать бесчувственными машинами: чувства есть, и чувства эти возьмут верх над любыми внушенными истинами, когда придет время…

Позднее в докладах появилась информация, что у Джима на лице была улыбка. Люблю эту часть. Что бы ни происходило, он всегда ухмылялся.

Глава первая. Смерть Джима Моррисона

Глава 1.1

Глава 1.2

Глава 1.3

Глава 1.4

Глава вторая. Саут-Сайд Чикаго

Глава 2.1

Глава 2.2

Глава 2.3

К тому времени университетская среда идентифицировала Джима Моррисона, как поэта. Уоллис Фоули, известный биограф Артюра Рембо, начал преподавать поэзию Джима в университете «Duke». Подобные курсы были предложены в «Йельском университете», «Стэнфорде» и других учебных заведениях…

В те дни я не знал, что, по крайней мере для Джима Моррисона, эти выступления были настоящей мукой.»

Будущее. Люди в Токио живут рядом с биороботами, имитациями животных и силиконовыми деревьями. Природа умирает, а власть в стране – демократическую технократию – разрывают на части корпократы и тоталитаристы. Порядок поддерживают кланы якудза. Один из их членов становится жертвой политической игры и попадает в коррекционную тюрьму. После того, как его сознание проходит через серию исправительных программ и он возвращается в общество, клан отрекается от своего якудзы. Теперь он сам по себе.

Скрываясь от хранителей Института всемирной иерархии в неиндексированных территориях Подпространства, бывший клирик вступает в союз с беглым адептом террористической организации «Мункара и Накира» - непримиримые враги, которым теперь нужно прикрывать друг другу спину, чтобы выжить вдали от цивилизованных районов мира.

(Не смотря на принадлежность к серии, книгу можно читать как самостоятельный роман).

В тот воскресный день 4 июля 1971 года никто еще не знал, что Джим Моррисон умер. Когда вернулся Роне, то Памела, кажется, немного пришла в себя. Продавец льда приходил еще раз, но уже ушел. Памела выглядела изможденной, но сказала Роне, что чувствует себя спокойней, когда Джим лежит в доме, добавив, что если бы могла, то жила с ним так всю жизнь.

Скрываясь от хранителей Института всемирной иерархии в неиндексированных территориях Подпространства, бывший клирик вступает в союз с беглым адептом террористической организации «Мункара и Накира» - непримиримые враги, которым теперь нужно прикрывать друг другу спину, чтобы выжить вдали от цивилизованных районов мира.

(Не смотря на принадлежность к серии, книгу можно читать как самостоятельный роман).

Полиция прибыла полчаса спустя. Памела скромно сидела в спальне, рядом с телом Джима, держа его за руку и тихо что-то ему говорила. Инспектор, капитан Берри, вел себя весьма оживленно, без тени сочувствия. На Джиме не было ни следов крови, ни дорожек от уколов. Полиция спешно осмотрела квартиру и ничего не нашла. Свежий пепел в камине остался незамеченным. Но капитану Берри все равно что-то не нравилось. Он чувствовал – что-то не так. Двадцать лет спустя он дал интервью, сказав, что подозревал будто мистер Моррисон умер от передозировки наркотиками. Он позаботился, чтобы главный патологоанатом появился в квартире, осмотрев тело. Потом сказал Памеле, что если новый доктор не найдет никаких несоответствий, они получат свидетельство о смерти и разрешение на погребение.

Они верили, что пастырь ведет их в лучшую жизнь, что помогает им освободиться от земных оков, от рабства, на которое они были обречены с рождения. Они - его дети, его паства. Они называли себя «Общиной света», проповедовали незнакомцам, приглашали к себе, говорили, что двери открыты для всех, потому что истина неизбежна. Их истина. Их бог. Их свобода.

Иногда к ним действительно приходили люди извне, влиятельные люди, люди закона и власти. Но приходили не для того, чтобы присоединиться к ним. Приходили для того, чтобы проверить их, заглянуть за опущенный занавес, убедившись, что людям ничего не угрожает. Простым людям, у которых когда-то была жизнь вне секты. И детям, родившимся уже на старой ферме – новые люди, как называл их пастырь, новое семя… Но свобода была не полной. Здесь. В оковах. На земле. Среди сильных и бесчестных. Поэтому у пастыря был план. Их план. План секты.