Кара за хебрис. Глава 3.1
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
Хельда пробормотала что-то сквозь сон и обняла Бартона. Он не спал. Лежал на спине, подпирая взглядом высокий потолок, и курил. Пепел падал на атласное одеяло. Младенец в колыбели сопел громче, чем мать. «Нет, так не уснуть», – решил Бартон.
Он убрал с груди руку Хельды и поднялся с кровати. За окнами была ночь. Темная, непроглядная. Редкий снег падал с неба. Бартон оделся и вышел в застланный красными коврами коридор. Дежурное освещение заливало стены мягким грязно-белым светом. Дверь. Бартон постучал, не надеясь, что ему откроют.
- Тоже не спится? – спросила Жули.
Он кивнул.
- Заходи.
Гостиная.
- Выпьешь?
- Может быть.
- Хорошо, – Жули достала бутылку скотча и два стакана. – Последнее время не могу пить одна.
- Ты знаешь, где моя квартира.
Горлышко бутылки звякнуло о край стакана.
- Ты уже не один.
- Я всегда не один.
- Глупо, – Жули поправила ночную рубашку. – Так глупо… – скотч обжег горло. – Пей.
Бартон поднял стакан.
- А где лед?
- Кончился.
- Забавно.
- Да. Забавно, – Жули выпила и налила еще.
- Не налегай, – сказал Бартон.
- Почему?
- Просто не налегай и все.
- И что дальше?
- Ничего.
- Мне страшно.
- За будущее?
- За настоящее.
- Не бойся.
- Почему?
- Просто не бойся и все.
- Ты никогда ничего не объясняешь, да?
- Зачем?
- Ты можешь ошибаться.
- Нет.
- Иногда ты напоминаешь мне Милта.
- Может, это Милт напоминал меня?
- Может.
- Уже лучше.
- Что лучше?
- Твое настроение.
- Ты ошибаешься.
- Тогда выпей еще.
- Думаешь, это поможет?
- Иногда.
- А если нет?
- Можем заняться любовью.
- Здесь?
- Хочешь в коридоре?
- Болтун, – Жули улыбнулась. – Я уже не помню, какой ты, – она выпила, – в постели.
- И что?
- Ферри думает, что мы спим с тобой чуть ли не каждый день.
- Скажи ему, что это не так.
- Он не поверит.
- Зато будет знать.
- Может быть… – Жули снова потянулась к бутылке. – Почему ты решил оставить Милта на Камике?
- Так будет лучше.
- Для кого?
- Для всех.
- Мы обязаны ему.
- Пей.
- Пью, – Жули запрокинула голову. – Я смогу остаться с Ферри?
- Ты скажи.
- Значит, смогу, – она посмотрела на Бартона мутными то ли от слез, то ли от выпитого глазами. – Пообещай, что будешь хорошим правителем.
- Обещаю.
- Я напишу об этом.
- Ладно.
- Но Милт будет лучше.
- Как хочешь.
- Да, – Жули забрала у Бартона пустой стакан, наполнила скотчем и вернула. – История всегда врет.
- Как и мы.
- Просто жизнь, – она грустно улыбнулась. – Всего лишь лед, не так ли?
- Да.
- Я сильно постарела?
- Нет.
- Тогда поцелуй меня.
Бартон поставил стакан на стол.
- Подожди, – Жули повернулась к нему спиной. – Хочу вот так.
- Чтобы не видеть моего лица?
- Чтобы не видеть ни чьих лиц.
***
Эрех. Туристический корабль зашел на посадку.
- Теперь можете отстегнуть ремни, – говорила улыбчивая девушка, порхая между пассажирских кресел. – Можете отстегнуть, – сказала она Йереми. Наманикюренную рука легла на его плечо. Йереми вздрогнул. – С вами все в порядке?
- Нет, – он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
- Это ваш первый полет? – спросила девушка, продолжая профессионально улыбаться.
- Нет.
- Вам нужна помощь?
- Нет.
Пропахший потом и плотью космопорт встретил Йереми гамом вечно бегущих куда-то людей. Указателей не было, и Йереми долго не мог найти выход.
- Обратно только с билетом, – предупредил солдат с винтовкой наперевес.
- Я знаю.
- И купи переводчик, – солдат махнул рукой в сторону торговца в космопорте.
- Он мне не нужен.
- Хочешь молчать как рыба?
- Я знаю много языков.
- Так значит ты умник?! – оскалился солдат. Йереми развернулся и пошел прочь. – И не вздумай возвращаться, пока не закончится моя смена! – орал ему в след солдат. – Не вздумай возвращаться!
Стая мух кружила над прилавком с гниющими персиками. Желто-черная пчела жужжала в спутанной бороде грязного торговца, который, казалось, не замечал этого, зазывая прохожих купить гниющие фрукты.
- Эй! – схватил он Йереми за руку. – Не проходи мимо! – в его руках, словно у фокусника, появилась пара спелых, явно из отдельного лотка, персиков. – Они еще не так плохи. Видишь? А цена, ну просто обхохочешься!
- Пусти меня, – сказал Йереми.
- Да ты только попробуй! – торговец впился гнилыми зубами в сочные плоды. Брызнувший сок заструился по бороде. – Просто божественно!
- Я сказал, пусти, – Йереми толкнул его в грудь. Торговец повалился на спину, ломая ящики. Гнилые персики покатились под ноги прохожих.
- Да что же ты делаешь, подлец?! – закричал торговец, но Йереми уже нигде не было. Вместо него десяток обряженных в лохмотья мальчишек ползали по земле, собирая персики. – А ну пошли прочь, стервятники! – торговец схватил палку и ударил одного из них по спине. Мальчишка взвыл от боли и побежал прочь, прижимая к груди собранные трофеи.
- Нужна девочка? – прицепился к Йереми кривоногий карлик.
- Пошел прочь!
- Всего девять монет и можешь делать с ней все, что хочешь.
Шлюха вынырнула из толпы, так же внезапно, как персики появились в руке бородатого торговца. Высокая. Выше Йереми. В черном лифчике под прозрачной кофтой, в кожаной юбке и в разодранных на коленях чулках в сеточку.
- Все, что захочешь! – карлик повис у Йереми на пальце. – Такой суки ты больше нигде не найдешь! Клянусь. Можешь даже избить ее за дополнительную плату! Она все стерпит! А? Хочешь наподдать этому спермохранилищу? – карлик вскарабкался по руке Йереми, уперся ногами ему в колено и, подпрыгнув, залепил шлюхе пощечину. – Вот так! А?! Как тебе? – он обхватил Йереми за ногу, словно боясь, что он уйдет. – Ну, пожалуйста!
Шлюха молчала. Стояла напротив Йереми и смотрела на него ничего не выражающими глазами. И капельки пота, которые выдавливала из ее тела нещадная жара, скатывались по худому лицу и шее. Косметики не было. В крайнем случае совсем немного, да и та уже давно растеклась черными подтеками туши и разводами тонального крема. Накладные ресницы хлопали в такт опускающихся век. Знойный ветер, пропитанный пылью, трепал светлые, спутанные волосы, едва доходившие до худых плеч, на которых россыпью сверкали крохотные родимые пятна.
- Не стой, как истукан! – заорал на нее карлик. – Ну же, покажи себя!
Тонкие губы шлюхи дрогнули в подобие улыбки. Показались неровные, но относительно белые зубы. Следом за губами к улыбке присоединились глаза.
- Сиськи покажи! Сиськи! – заорал карлик.
Шлюха послушно подняла руки и сдвинула вверх черный лифчик. Полная грудь медленно выползла бесформенной массой. Сначала бледные складки, затем маленькие соски.
- А ноги! Ноги какие! – усердствовал карлик. – И задница, что надо! Это уж я тебе гарантирую! И рот! Не рот, а ротище! Понимаешь намек? Понимаешь?
Карлик терся о ноги Йереми, как похотливый кобель. Подпрыгивал, отталкиваясь кривыми ногами, и медленно сползал. Снова и снова.
- Как тебя зовут? – спросил Йереми шлюху.
- М.
- Просто М?
- Просто М.
- Пусть называет тебя, как хочет, дура чертова! – накинулся на нее карлик.
- Да слезь ты с меня! – Йереми поднял карлика за воротник, оторвав от своей ноги.
- Всего девять монет, – плаксиво сказал карлик, болтаясь в воздухе. – Всего девять, – он пожал плечами, словно извиняясь за такую высокую плату. – И ни монеты меньше. Ни-за-что.
Йереми разжал руку, и карлик упал.
- Девять, – сказал он, потирая ушибленный зад.
Йереми бросил ему деньги.
- За побои двенадцать, – оживился карлик.
- Я не буду ее бить.
- Одиннадцать!
- Я сказал…
- Десять! – карлик взвыл, получив пинок.
- Не бей его, – попросила М, протягивая Йереми руку.
- Да я и не собирался.
- Пойдем, – она повела его за собой.
Людей и мух стало больше. Коровьи головы стояли на торговых рядах, пялясь на покупателей невидящими глазами. Уродливые кошки с непропорциональными телами и конечностями копошились в мусорных баках. Собаки-мутанты с тремя и реже с пятью лапами неуклюже скакали между рядов, получая то пинки, то куски начинавших тухнуть обрезков.
- Нам сюда, – сказала М.
Они зашли за деревянный навес, возле которого выстроилась большая очередь за жарящимся в большом мангале мясом.
- Давай, – М запустила руки Йереми под ремень. – Скажи, как ты хочешь сделать это.
- Подожди.
- А хочешь все сразу? Я не против, – она огляделась, оторвала от кирпичной стены рекламный плакат стоматологической клиники и бросила себе под ноги.
- Да подожди ты! – Йереми поднял ее с колен.
- Я не нравлюсь тебе?
- Давай поговорим.
- Поговорим? О чем?
- Не знаю, – Йереми прижался спиной к холодной стене. – Ты родилась здесь? На этой планете?
- Да.
- А родственники? У тебя много родственников?
- Брат.
- Брат? У меня тоже есть брат. Много братьев и сестер. Десятки. Может быть, уже сотни. И я ненавижу их. А ты?
- Не знаю.
- Как это не знаю?
- Он заботится обо мне.
- Почему же тогда он не убьет этого мерзкого карлика?
- Потому что он и есть этот карлик.
- Странно, – Йереми опустил голову и уставился себе под ноги.
Трехногая рыжая псина заковыляла за угол, посмотрела на М и Йереми, подняла неразвившуюся заднюю лапу и помочилась на стену.
- И планета у вас странная.
Собака зарычала и поковыляла прочь. Йереми посмотрел на М.
- Хочешь, я убью твоего брата?
- Нет.
- Почему?
- Что это изменит?
- Я не знаю.
- Вот и я не знаю, – М улыбнулась.
Еще одна дефектная собака забежала за угол справить нужду.
- Мой отец правил целой планетой, – сказал Йереми. – А твой?
М пожала плечами.
- Ты не знаешь своего отца?
- Нет.
- А мать?
М снова пожала плечами.
- Хочешь быть моей сестрой? – спросил Йереми.
- Зачем?
- Не знаю. Я мог бы заботиться о тебе.
- Как брат?
- Мы можем придумать что-то другое. У тебя есть мечта?
- Может быть.
- Расскажи.
- Нет.
- Почему?
- Потому что я не верю тебе.
- Я убил своего отца.
- И что?
- Не знаю. Хотел занять его место, вернулся на свою планету, а там Бартон и сотни таких, как я, – Йереми суетливо искал, куда бы устремить взгляд. – И даже умнее меня. И я никому не нужен. И никто не будет служить мне. Я предан и изгнан. И мне страшно. Страшно быть одному. – Йереми замолчал.
- Перси, – сказала М.
- Что?
- Я назвала его Перси. Моего сына, – серые глаза вспыхнули каким-то странным блеском. – Брат сказал, что он родился слишком дефектным, чтобы жить здесь, и отвез его в Рудо. Вот моя мечта – найти его.
- А что такое Рудо?
- Часть планеты, где бомбы выжгли все живое.
- Значит, там никто не живет?
- Живут, – М нахмурилась и опустила голову. – Я знаю, что живут, – настырно сказала она. – Знаю.
***
Двухголовый суслик запищал, когда выскочившая из норы в раскаленном песке змея впилась в его пушистое брюхо острыми зубами. Суслик дернулся несколько раз и затих. Змея снова спряталась в нору, перевернулась и выбралась другой стороной.
- Мышь! – сказала М. – Черт возьми, это же всего лишь мышь!
Маленькие глазки грызуна глянули на женщину, словно оценивая: жертва или хищник. Змея-мышь зашипела, схватила суслика и поволокла в свою нору. На песке остался только желтый, неприметный хвост, подстерегающий очередную добычу и накапливая потраченный яд. Пара огромных стервятников кружила высоко в небе.
- Чего они ждут? – спросил Йереми.
- Наверное, нас, – М взяла его под руку.
Горячий ветер гнал по барханам большую колючку. Острые, как бритвы шипы щелкали, хватая все живое, что попадалось на пути.
- Что это за вид? – спросил Йереми.
- Не знаю, – М беззаботно пожала плечами. – Наше правительство не ведет учет новых видов. Считают их дефективными уродцами, – она нахмурилась, вспоминая. – Противоречащими естественной природной среде, – произнесла она по слогам. – Вот. Они лишь беспокоятся о вымирающих видах, а новые… – Колючка пролетела так близко, что Йереми и М услышали щелканье шипов. – Не нужно, – сказала М, увидев нож в руке Йереми. – Ветер унесет ее дальше, и мы больше никогда не встретимся.
Они остановились у небольшого озера. Напуганная лягушка со сросшимися задними лапами, как рыбий хвост, ловко запрыгала по кромке берега в спасительную тень жидкого кустарника.
- Попалась! – закричало одноногое существо, выныривая из озера, и запрыгало на мускулистых руках за лягушкой, вытягивая вперед единственную ногу с длинными пальцами. Затрещали кусты. Послышалось громкое чавканье. – Не подходить! – крикнуло существо, когда М и Йереми попытались приблизиться. – Я еще не доел!
- Да больно надо, – сказала М.
Существо выпрыгнуло из кустов и облизнулось.
- А может, и надо?! – сказало оно, прищуривая свой единственный глаз в центре скрученного внутрь черепа. – Что вы за уроды такие? – спросило оно. – Длинные, несуразные, без когтей и клыков.
М рассмеялась. Из болота выпрыгнуло еще одно существо.
- С кем это ты здесь любезничаешь?! – завелась женская особь, увидела М и Йереми и расхохоталась. – Ох! Я-то уж подумала!
Трое малышей, цеплявшихся к волосатой спине матери, выглянули из-за ее плеча и весело захихикали.
- Пойдем, – М потянула Йереми в сторону леса.
- Куда это вы собрались? – запрыгало за ними существо, которое съело лягушку, увидело лес и испугано крякнуло. – У, нет! Я туда ни ногой! Ни за какие коврижки!
***
Жизнь была повсюду. Казалось, что растительный и животный мир стали одним целым, подчиняясь какому-то дикому порядку существования.
- Кажется, еще чуть-чуть и даже ягоды заговорят, – призналась М.
Разведенный Йереми костер почти прогорел. На черном небе высыпали серебряные звезды.
- Я замерзла, – сказала М, прижимаясь к Йереми.
- Что ты делаешь? – спросил он, глядя в огонь.
- Так будет теплее, – М закрыла глаза. – Скажи, ты скучаешь по своей планете?
- Нет.
- Почему?
- Там меня никто не ждет.
- Я тоже не скучаю по брату. Без него даже лучше. Чем ты занимался до того, как попал сюда?
- Ничем.
- А я хотела стать певицей, – М тихо запела. – Нравится?
- Не очень.
- Вот и другим тоже не нравилось, – она вздохнула. – А мне так хотелось петь! Стоять на сцене и слышать, как люди аплодируют мне!
- Я не любил людей.
- Почему?
- Потому что они казались мне глупыми и беспомощными.
- А сейчас?
- А сейчас я глупый и беспомощный, – Йереми подбросил в костер сухих веток.
- Будущее не угадать.
- Что?
- Мне сказал это какой-то турист. Заплатил брату, завел меня за угол, и когда я думала, что сейчас он начнет меня бить, бросил мне в ноги пригоршню монет и сказал, что будущее никогда не угадать.
- И что это значит?
- Не знаю. Просто мне как-то запомнилось и все.
- Мне теперь тоже, наверно, запомнится, – сказал Йереми.
Какая-то обезьяноподобная тварь выпрыгнула из кустов, увидела огонь и закричала, скаля зубы.
- Проваливай! – прикрикнула на нее М. – Не видишь, мы разговариваем?!
- Разговариваете? – тварь изогнулась в вопросительный знак. – Вот это номер! – она почесала лысый затылок. – А на первый взгляд и не скажешь.
С низких веток спустились еще несколько ее сородичей.
- Они разговаривают, – сказала им тварь.
Сородичи засмеялись.
- Да я правду вам говорю!
Снова смех.
- Заливай! Заливай! Опять, наверное, наелась глючных ягод, вот и мерещится всякое!
- Да говорю я вам!
- Ага! Может, они еще и петь умеют?!
- Умею, – сказала М. Смех смолк. – Не очень хорошо, но умею.
- Ну, дела! – протянул крупный самец. – Ну, невидаль!
- Так вам спеть или нет? – спросила М.
Твари переглянулись и закивали лысыми головами.
***
Рудо.
- Все. Дальше мы не пойдем, – сказала обезьяна-человек, указывая волосатой лапой в сторону выстроившихся в ряд соломенных хижин. – Сами понимаете: конкуренты и все такое…
- Конкуренты? – удивилась М.
- Ну, не то чтобы конкуренты, – замялось существо. – Просто мы иногда подворовываем у них кое-что из продуктов, вот они нас и не жалуют, – оно попрощалось и нырнуло в густые заросли терновника.
- Пойдем? – позвал Йереми М.
- Я волнуюсь, – призналась она. Йереми взял ее за руку. – А что если Перси умер или же…
- Будущее не угадать. Помнишь?
- Ну, да.
- Тогда пошли.
Привязанная возле хижины собака залаяла, раскрывая две пасти, уместившиеся на одной голове. Мальчик и девочка, сросшиеся в районе пояса, выбежали из хижины.
- Вы новенькие? – спросил мальчик.
- Нужно сначала поздороваться! – девочка дала ему затрещину. – Забыл?
- Чего ты?! – обиделся мальчик.
- А вот и ничего! – девочка топнула правой ногой. – Стой, где стоишь!
- И не подумаю, – левая нога развернулась.
- Вот просто невозможный мальчишка! – сказала девочка М. И уже брату. – Сейчас как оттаскаю за волосы!
- Не надо! – левая нога вернулась на место.
- Ну что тут у вас?! – спросила женщина, выходя из хижины. Ее широкие плечи были увенчаны пустотой. Мускулистая шея росла откуда-то из груди, заканчиваясь небольшой черноволосой головой с милым, даже красивым лицом. – Вы новенькие? – спросила она Йереми и М.
- Мы ищем ребенка.
- Ребенка?
- Моего ребенка, – М сделала шаг вперед. – Его зовут Перси и ему сейчас должно быть два года.
- Перси, – женщина смежила веки. – Нет. Не помню. Вам нужно вон в ту хижину! – сказала она, указывая рукой. – Там у нас картотека.
- Я отведу их! – вызвалась девочка.
- А вот и не отведешь, – заупрямился мальчик.
- А за волосы?!
- Ну, ладно! Ладно!
***
Пожилая женщина ловко перебирала четырьмя руками толстые папки.
- Ничего не обещаю, – сказала она. – Здесь-то у нас полный порядок, но вот те, кто привозит нас сюда, порой плюют на все правила и договоры. В последний раз, например, они вообще не удосужились предоставить никакой документации. Привезли два десятка не приглянувшихся им младенцев и все. Разбирайтесь, как хотите!
- Перси, – напомнила М. – Два года назад. Одиннадцатый день шестнадцатого месяца.
- Да помню я! Помню! – заворчала женщина. – Скажите лучше, как добрались сюда?
- Это все Йереми, – гордо заявила М.
- Йереми? – женщина близоруко прищурилась. – С чего бы это ты вдруг? Руки, ноги, вроде, на месте. Голова, кажется, тоже…
Он пожал плечами.
- Странные вы! – хмыкнула женщина. – Хотя, когда меня поставили перед выбором: либо отрезать две лишних руки, либо отправиться сюда, я тоже выбрала второе.
- Так что насчет ребенка?
- А что ребенок? – теперь женщина близоруко изучала М. – Легли бы, да сделали нового. Делов-то?! – она выудила с верхней полки самодельного стеллажа новую папку. – Только не здесь, а то тоже придется оставить, – женщина нахмурилась. – Нет! Вы все-таки какие-то странные!
- Это мы-то странные? – не сдержалась М.
- Конечно, странные! Или же у вас в мире уже все такие?! – она посмотрела на М. – Хочешь, угадаю, кем ты работала?
- Не хочу.
- То-то же!
- Мы, по крайней мере, не живем в хижинах.
- Мы бы то же не жили, да только, как начинаем что-то строить, вы сразу же начинаете думать, что скоро мы начнем с вами войну. И никому ведь не объяснишь, что это просто дом, а не чертова революция! – женщина выудила из папки пожелтевший листок. – Вот! Нашла!
***
Перси сидел на соломенном полу и играл не то с кошкой, не то с крысой, не то вообще с какой-то явно не божьей тварью.
- Какой он красивый! – прошептала М, не обращая внимания на то, что у мальчика вместо ног растет еще одна пара крепких рук.
- Хотите забрать его? – спросила у М приемная мать Перси.
- Нет, – сказала она. Мачеха ее ребенка радостно завиляла длинным хвостом. – Я просто хотела посмотреть.
- Спасибо вам.
- Я просто хотела посмотреть…
Они остановились на краю деревни.
- Я, пожалуй, останусь, – сказала М.
- Из-за Перси? – спросил Йереми.
- Не знаю. Мне просто здесь нравится и все.
- А как же обещание?
- Какое обещание?
- Быть моей сестрой.
- Я не твоя сестра, Йереми.
- Значит, все это была ложь?
- Нет, – М прикоснулась рукой к его щеке. – Я все еще кое-что тебе должна, помнишь?
- Ничего ты мне не должна.
- Тогда уходи, – М отвернулась, услышала удаляющиеся шаги Йереми и побежала за ним. – Это все из-за Перси, да? Ты считаешь его уродцем?
- Нет.
- Тогда почему ты уходишь?
- Ты сама мне это сказала.
- А если я попрошу тебя остаться?
- Здесь?
- Почему бы и нет?
- Мне не нравятся люди.
- Значит, я тебе тоже не нравлюсь?
- Ты – это другое.
- Почему?
- Не знаю.
- Можно я прикоснусь к тебе?
- Зачем?
- Затем, что я так хочу.
- Ладно.
М обняла его. Прижалась грудью к его груди.
- Что ты чувствуешь?
- Не знаю.
- Ты все еще хочешь уйти?
- Не знаю.
- Обними меня.
- Что?
- Сожми мою задницу, глупый!
- Не называй меня…
- Сожми сильнее! Чувствуешь? – она улыбнулась и плотнее прижалась к нему. – Вижу, что чувствуешь.
- Я…
- Ты такой же, как я, Йереми. Ты такой же, как я…
Они жили в хижине, растили детей и строили планы на будущее…
***
До назначенной встречи осталось десять минут, и седая голова разболелась почему-то еще сильнее.
- Простите! – позвал Нолан улыбчивую официантку. – У вас нет пары таблеток анальгина?
- Аптека вон там! – сказала она, указывая куда-то за окно.
- Тогда стакан холодной минералки.
- Конечно, – официантка ушла, щеголяя длинными прямыми ногами. Молодая, свежая.
Опустив голову, Нолан смотрел на морщинистые, непроизвольно вздрагивающие пальцы. Сейчас внутренний мир был куда важнее шикарных бедер и длинных ног.
- Ваша минералка, – официантка поставила на стол холодный стакан.
Нолан сжал его в руке. Сделал глоток. Головная боль закончилась также внезапно, как и началась. Осталась лишь усталость. От жизни, от боли…
- Здравствуйте, капитан, - услышал Нолан. Голос был забытым, но знакомым.
- Мистер Арвал! – протянул Нолан, кивая головой. Увидел трость, на которую тот опирался, и спросил, что случилось.
- Всего лишь колено, – Арвал сел за стол.
Официантка принесла кофе.
- С кофеином? – спросил Нолан.
- И без сахара, – официантка улыбнулась. – Вам тоже принести?
- Нет, спасибо. Обойдусь минералкой.
- Ну, если что, я рядом, – она снова улыбнулась, как дочь улыбается деду.
- Так чем обязан, капитан? – спросил Арвал, поднимая чашку.
- О. Уже не капитан. Уже нет.
- А как же корабль?
- Боюсь, он уже годится лишь для того, чтобы быть рестораном, да хорошим отелем для влюбленных на одну ночь.
- Значит, вы больше не летаете?
- Если только во снах.
- А я все еще строю. Ничего, конечно, уже грандиозного, но все же строю.
- Я знаю.
- Знаете?
- Мистер Бартон часто рассказывает о вас.
- Так вы работаете на Бартона?
- Скорее на Крит.
- Это одно и то же.
- Все уже давно изменилось, мистер Арвал.
- Лед растаял, и началось лето?
- Ну, не так капитально…
Они замолчали. Минералка кончилась. Кофе остыло.
- Хельда все еще там? – спросил Арвал. Нолан кивнул. – А дети?
- Твои уже выросли.
- Мои? Значит, она вышла замуж еще раз?
- Да.
- Хорошо, – Арвал кивнул.
- За Бартона, – добавил Нолан.
- Хорошо.
И снова молчание… Корра улыбается где-то в глубинах памяти. Все они улыбаются, и Арвал улыбается им в ответ.
- Что-то не так? – спросил Нолан.
- Да нет, – пожал плечами Арвал. – Просто с годами все плохое почему-то забывается. И остается лишь… – он улыбнулся. – Остаются лишь улыбки. Понимаете?
- Вы еще не так стары, мистер Арвал.
- Может быть, – согласился он. Снова вспомнил Корру. – Моя последняя жена как-то спросила: сколько у тебя было женщин? Я сказал, что не помню. И она сказала: хорошо. Тогда мне было… Кажется, тридцать шесть. Да, – Арвал позвал официантку и попросил еще одно кофе. – Так о чем я? – он посмотрел на бывшего капитана. – Ах, да, про жену. Так вот. Прошло пятнадцать лет, и она спросила меня: когда ты последний раз был с женщиной? Я снова сказал, что не помню. Но она уже не сказала: хорошо. Она уже ничего не сказала, – Арвал улыбнулся. Ни грусти, ни радости. Просто улыбка. – И, знаете, капитан, кого я вспомнил в тот день?
- Прис?
- Именно, – взгляд Арвала стал далеким, блуждающим где-то на пыльных задворках памяти. – Даже странно, – сказал он. – У меня было так много женщин, а вспоминаю я только одну. Не первую, не последнюю. Просто одну. И порой мне кажется, что никого кроме нее и не было. Понимаете? А все остальные лишь вариации, образы, в которых я находил нечто принадлежащее ей. И тот далекий разговор, капитан, когда вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сам. Может быть, вы были правы. Последнее время мне действительно кажется, что я совсем не знаю себя. Все эти памятники, строения, шедевры, которые я создал – все кажется каким-то ненужным, лишним. Теперь куда важнее кажется осознание близости кого-то рядом. Кого-то, кто тебе по-настоящему дорог. Кто смеется вместе с тобой и грустит, кто понятен тебе так же, как ты понятен ему, кто готов прощать тебя, и кого готов прощать ты, с кем можно стареть, глядя друг другу в глаза, и не бояться морщин. А все остальное лишь камень, лед, которому нет дела до своего создателя. И все так просто… Даже слишком просто… Но, к сожалению, необратимо, – Арвал посмотрел на бывшего капитана. – Я утомил вас?
- Нет.
- Хотите посмотреть памятник доктору Милту? Думаю, это последнее достойное творение, которое я создал здесь.
- Бартон тоже так думает.
- А что думаете об этом вы?
- Думаю, вам нужно сменить обстановку.
- Значит, Бартон хочет, чтобы я вернулся?
- Помните «золотую зажигалку», мистер Арвал? Помните, что сказали мне, когда бежали с Крита?
- Иногда это единственное, что остается?
- Именно.
- Нет.
- Такова ваша жизнь, мистер Арвал.
- Я ее не выбирал.
- Ложь.
- Хотите сказать, что я вру самому себе?
- Вы сами это только что сказали.
- Но я не хочу этого.
- К сожалению, иногда бывает поздно что-то менять. Там, на Афине, много-много лет назад, возможно, у вас и был шанс, но не сейчас.
- Вы же знаете, что выбора не было.
- Был, – Нолан грустно и устало улыбнулся. – Вот видите, мистер Арвал, я все еще знаю вас лучше, чем вы сами себя.
- Так помогите мне.
- Я помогу вам, забрав вас с этой планеты.
- Я останусь здесь.
- Почему?
- Потому что я устал бегать.
- Тогда возвращайтесь.
- На Афин?
- На Крит, мистер Арвал. На Крит. Разве вы еще не поняли, с какой планетой связана ваша жизнь?!
- Я ухожу.
- Куда, мистер Арвал?
- Не знаю. Мне все равно.
- Снова ложь.
- Плевать!
- Есть лишь один путь.
- Вы хуже, чем доктор Милт!
- Мне не поставят памятник. А вот вам, может быть, да, но не на этой планете, – бывший капитан улыбнулся. – Давайте сделаем так, мистер Арвал. Сейчас вы выйдите на улицу. Подумаете. А потом либо вернетесь за этот стол, либо забудете обо всем, что я вам сказал, и продолжите жизнь здесь.
- Я не вернусь.
- За этот стол или в свою пустую квартиру?
- Не важно, – Арвал вышел на улицу. – Все уже не важно.
Опустив головы, прохожие шли мимо него. Автомобильный поток переливался десятками цветов и сотнями оттенков. Молоденькая официантка, облокотившись о барную стойку, с кем-то мило беседовала по телефону. Ее темные глаза то вспыхивали, то гасли. На губах играла мимолетная улыбка. И она, наверное, была счастлива…
